Встретить бабу с пустым ведром – к Судному дню

Рецензия на спектакль «Парковка» (автор – участник форума “Науруз-2020” Валерия ЗАВЬЯЛОВА)

Одним из трех спектаклей нового проекта “Молодежный вторник” Камаловского театра стала “Парковка” по пьесе драматурга Сюмбель Гаффаровой в постановке Олега Киньзягулова. Как и два других, она была написана в рамках лаборатории «Яңа татар пьеса» («Новая татарская пьеса»). По словам куратора спецпроектов театра Нияза Игламова, все три пьесы “объединяет некий метадискурс, метаконфликт: как меняется образ молодой творческой женщины в современном татарском обществе, как меняется ее мироощущение”.

Али (Булат Ахметзянов) и Фатима (Ляйсан Гатауллина) лежат на вершине железной “башни”. По их репликам мы понимаем, что они женаты, однако расположение мужчины и женщины говорят о разобщении – между ними железная пластина, а когда Али раскрывает башню, состоящую еще из трех полукруглых башен, оказывается, что лежали они на разных вершинах. Эта башня и является основой сценографии (художник – Лейсан Хусаенова) – герои поднимаются и спускаются, она становится тюрьмой, трибуной, площадью, квартирой. Этот образ отсылает к Вавилонской башне, ставшую причиной разобщения единого народа.

Муж пытается намекнуть жене, что изменяет ей, и что ей придется жить самостоятельно – в том числе, научиться платить коммунальные платежи. Инфантильность Фатимы постепенно исчезает, когда она вступает в конфликт с соседями из-за местной богатой стервы Даджалии (Эльза Моратхузина), которая решила занять самое удобное парковочное место во дворе. Даджалия утверждает, что сделала это по решению собрания жителей и собрала все подписи. Однако Фатима понимает, что не все жители довольны таким решением и вступает в борьбу против парковки на тротуаре. Для нее, взрослой преподавательницы института и домашней девочки в быту, это означает выход в открытый космос, чего она боится больше всего на свете. Как только Фатима вступает в борьбу, выходит в открытый космос, ее главный страх меняется – теперь это “мерзкие крысы из помоек со злобными глазами”. Такой крысой становится ее муж, который уходит от беременной жены к беременной любовнице, а также поддерживающие Даджалию жильцы. Правда, этот образ, хоть и подчеркивает отвращение Фатимы к несправедливости и злобе, не добавляет новых смыслов в постановку, поэтому кажется лишним.

Даджалия собирает свою армию последователей из соседей – они исполняют почти ритуальный танец с ведрами, напоминающей первобытные пляски. “Если стоит ведро – значит, занято”, – произносит свое заклинание-приказ “антихрист”, и все ей подчиняются, забросав ведрами сопротивляющуюся Фатиму. В другой сцене она пытается вступить с ними в своеобразный разговор и тоже использует ведро. Актеры барабанят по ведрам и их движения напоминают то фолк-перкуссионистов, то наперсточников – кто кого переиграет? Однако эта пластическая дискуссия безрезультатна – доводы Фатимы никто не слушает и в итоге ее запирают в железной башне, соединив полукружия.

На пути справедливости к Фатиме присоединяется таинственный странник в капюшоне по имени Махди (Зуфар Нуртдинов), который при первой встрече напоминает свидетеля Иеговы. Он вдохновляет ее продолжать бороться и помогает собирать подписи: “Если Аллах окажет вам поддержку, то никто не одолеет вас”. Махди, совершенно в духе уличных проповедников, дает главной героине брошюру, которая говорит о приближении Судного дня. Позже Фатима догадывается, что это и есть имам Махди – так в исламе называют праведного человека из числа потомков пророка Мухаммеда, который появится перед концом света. Вместе с пророком Исой он должен бороться с антихристом (Даджалем) и установить справедливые и истинные порядки. Именно поэтому Махди побуждает Фатиму после поражений начинать сначала. Борьба за парковку в спектакле – не просто локальная ссора соседей, а восстановление справедливости во всем мире, который преисполнился несправедливостью и злобой.

Нетрудно догадаться, что Иса в пьесе Сюмбель Гаффаровой – это Фатима, а антихрист – Даджалия. Подругу Фатимы зовут Марьям – в честь матери пророка Исы, а вестник Страшного суда ангел Исрафил предстает в образе полицейского. Интересно, что пророк и антихрист поменяли гендер – теперь судьбу мира вершат не мужчины, а женщины. И вообще они выглядят более деятельными и активными, нежели мужчины, которые становятся напарниками или второстепенными героями. Они могут побудить или вдохновить женщин на действие (как Махди или Али), однако сами почти не действуют.

Кроме религиозно-мистического пласта, в постановке Киньзягулова есть и политическая подоплека. Фатима в борьбе за справедливость становится оппозиционеркой по отношению к действующей власти – Даджалии. Та, в свою очередь, говорит словами консерваторов и противников протестов: “Патриотом надо быть, любить Родину! А не подписи собирать по любому поводу. Вот из-за таких, как ты, порядка и нет. Не нравится тебе тут, тогда вали”. В ее образе можно увидеть и отсылки к российским чиновникам и крупным бизнесменам: “Многое себе позволяю, потому что в свободной стране живу!”. В разговоре с Исрафилом Фатима поднимает тему взаимодействия протестующих и омоновцев: “Если на одной стороне буду я с плакатом, а на другой – ты с оружием, ты бы стрелял?” Исрафил, который в детстве дружил с ней, без колебаний отвечает, что стрелял бы, потому что выполняет приказы. Поэтому, когда Фатима выходит на площадь Свободы с плакатом “Нас ждет светлое будущее”, Исрафил пинает ее в живот – очевидная отсылка к удару омоновца на московском митинге в августе прошлого года.

Эта всеобщая разобщенность между людьми, злоба и непонимание друг друга и приблизили Судный день, а значит, борьба Фатимы продолжится. Из изнеженной домашней девочки и покорной жены она превращается в настоящую воительницу, жаждущую справедливости и готовую бороться до конца. Все герои одеты в серую одежду в клетку, словно мир стал одной большой клеткой и освободиться люди смогут только благодаря Страшному суду. “Это все из-за ведра?” – спрашивает она у Махди, и он подтверждает. В финале спектакля герои с ведрами на головах – они сами загнали себя в ловушку Судного дня – отстукивают тревожную дробь, а Фатима продолжает предупреждать о наступлении последних дней человечества.